Никто из нас не думал, что Апокалипсис будет таким.

Поэт Александр Блок, вымороженный дотла тотальным безумием Революции, навсегда завороженный северным сиянием новых страшных горизонтов, тщетно пытался согреться в ее жгучих ветрах — и задохнулся в них.

Он умирал в полном сознании, невыразимо одинокий, в отрешенном отчаянии гордеца — ибо великий поэт всегда гордец. Это был его Апокалипсис, несомненный, великий, грандиозный.
Если бы он знал, что произойдет восемьдесят лет спустя!

Товарищ Маркс неплохо сказал насчет истории, которая начинается как трагедия, а повторяется как фарс. Недаром мысль эта столь затаскана — вот и я ее здесь мусолю. Сейчас таскаются с новой мыслью — о “Конце Истории”. Ну да, история как трагедия кончилась; сущность нашего Апокалипсиса именно в том, что он и есть фарс. Скучный, пошлый, вялый, впрочем кровавый, затянутый водевиль, написанный бездарным автором и играющийся бездарными актерами. Ницше прав: Бог умер. От стыда. Поэма “Двенадцать” здесь неуместна. И трубного гласа суровых ангелов не дождетесь. Наш вялотекущий Апокалипсис воспет шуфутинским и группой “На-На”. Он отражается в каждом пузырьке Кока– и Пепси–Колы. Он урчит в проспиртованном желудке вокзального БОМЖа. Он неотвратимо ощущается в стойкой, теплой и уютной вони, доносящейся на лестничную площадку из квартиры соседа. Это он, наш Апокалипсис, глумится над нами, уцепившись за верткий хвостик сперматозоида, неосторожно попавшего на платье Моники. Это о нем рассказали нам в 666-й серии “Санта–Барбары”.

Что в болтовне. И без того все ясно. Выйди на улицу, поймай случайного прохожего, загляни в лицо ему, ужаснись и беги прочь. Да не кричи, не то заберут в милицию. А еще лучше — щелкни сюда: увидишь портрет Владимира Ильича. Посмотри ему в глаза. И опусти взгляд.

Предыдущая статья

Список статей

Следующая статья